Жизнь в океанских глубинах

[Геральдинка]

Так просто? Вот оно что! А я уже нарисовала себе страшные картинки какого нибудь очередного апокалипсиса..) Да, а вот эта весьма и весьма логичная и веская причина для упрощения пребывания человека под водой на больших глубинах.)) Понятно. Спасибо, Боб.)

Не за что, на здоровье. Смысл всех разработок, описанных в теме - научиться повседневно жить и работать на дне морей и океанов, на гигантских глубинах, куда ни одна современная подводная лодка не опустится, но просто и без особо сложных технических средств. Как на суше, не испытывая при этом никаких затруднений.

Разорвёт..) Давление воды на глубине очень велико.) Не?

[Геральдинка]

Хотя нет, сплющит.. И глаза выпучит..) Как у тех рыб, которые света белого не видят никогда..)

[bob]

Давление воды на глубине очень велико.) Не?

А вот представьте себе - почти до километра погружались (см. начало темы). Да, давление - это неприятно. Но подготовленный натренированный человек, не из пугливых, под этим давлением, если оно уравновешено давлением дыхательной смеси изнутри, может не только дышать, но и работать, питаться на обычной кухне, разогревая обед на плитке, книжки читать, радио слушать и, извиняюсь, справлять нужду. Для этого эксперименты и проводились, чтобы выяснить, а не кончится ли что-либо из повседневных функций плохо. В открытом негерметизированном кессоне, при правильном подборе дыхательной смеси, на километре глубины человек может вести обыкновенную жизнь без существенного риска для здоровья. Теоретический предел пока - полтора километра. Но просто никто не рисковал. Дело в том, что декомпрессия для избежания кессонной болезни с таких глубин будет длиться уже месяцы. И если что-то случится не запланированное, то человека просто невозможно будет вернуть на поверхность в госпиталь. Если сам госпиталь тоже не на дне.

[Геральдинка]

Давление воды на глубине очень велико.) Не?

А вот представьте себе - почти до километра погружались (см. начало темы). Да, давление - это неприятно. Но подготовленный натренированный человек, не из пугливых, под этим давлением, если оно уравновешено давлением дыхательной смеси изнутри, может не только дышать, но и работать, питаться на обычной кухне, разогревая обед на плитке, книжки читать, радио слушать и, извиняюсь, справлять нужду. Для этого эксперименты и проводились, чтобы выяснить, а не кончится ли что-либо из повседневных функций плохо. В открытом негерметизированном кессоне, при правильном подборе дыхательной смеси, на километре глубины человек может вести обыкновенную жизнь без существенного риска для здоровья.

Мутант..) Невероятно, но факт!) А вообще то это здорово, наверное. Героические какие то люди эти бывают, хм..

[bob]

Героические какие то люди эти бывают, хм..

Что самое интересное, за это героев советского союза не давали, как за космос. И, если прочтёте, то увидите, что даже не считали это подвигом и отказывали в премиальных и в спецлечении. Так что не мутанты, а обнаковенные рязанские парни, согласившиеся пострадать во благо могущества страны.

[bob]

Кстати, аналогичные эксперименты делались и "вверх". Хорошо тренированный человек при хорошем подборе дыхательной смеси может сохранять нормальную трудоспособность до высоты 13-15 км., практически в вакууме. Но вот эти ребята решили поспорить о выживаемости с глубоководными рыбами и моллюсками. И у них вполне получилось.
Человек вообще штука на редкость живучая, как показывает практика. Пятнадцать километров вверх и полтора километра вглубь он держит, если сильно напрячься.

[ivanij]

3. Медицинские факторы, на какой глубине будущие "ихтиандры" будут чувствовать себя наиболее комфортно.

Вообще - ни на какой. Комфортно - дома на диване, с кружкою под телевизором. А там, на глубине, надо тренироваться, не сбивать дыхание, иметь сильные межрёберные мышцы, пресс и всё такое (посмотрите все ссылки выше про опыт сверхглубоких погружений). Я имею в виду, что работник на глубоководной платформе, профессионал, не будет чувствовать себя стеснённым скафандром или аквалангом.

 Понятно. И тем не менее, даже если речь идёт только о работе в столь экстремальных условиях, она должны отвечать требованиям эргономичности. Иначе, зачем всё это?

[bob]

если речь идёт только о работе в столь экстремальных условиях, она должны отвечать требованиям эргономичности.

А как бы Вы их сформулировали?

[Nik-Kul]

  Зачем стране нашей понадобились атомные глубоководные станции и акванавты , работающие на километровой глубине - тайна 20 века , какая-то 

[ivanij]

если речь идёт только о работе в столь экстремальных условиях, она должны отвечать требованиям эргономичности.

А как бы Вы их сформулировали?

 Пока не знаю, ибо руководствуюсь только Вашими соображениями о голландских исследованиях.

 

  Зачем стране нашей понадобились атомные глубоководные станции и акванавты , работающие на километровой глубине - тайна 20 века , какая-то 

 А с чего это Вы взяли, что они понадобились нашей стране, да ещё в XX веке?

[Nik-Kul]

  С этого можно взять ?http://forums.airbase.ru/2004/03/t25848--atomnaya-glubokovodnaya-stantsiya-1-ranga.html
http://militaryrussia.ru/blog/topic-358.html
http://maximus67.livejournal.com/847190.html
http://paralay.iboards.ru/viewtopic.php?f=9&t=264&start=60
http://merkulof.com/page353.html
http://oosif.ru/about
http:// АПЛ Оренбург , перевозившая кашалотов и лошариков с 80х годов :

[ivanij]

 Это были эксперименты. Всерьёз такие проекты никто не рассматривал, и настоящая задача Лошарика несколько иная.

[Nik-Kul]

Это были эксперименты. Всерьёз такие проекты никто не рассматривал, и настоящая задача Лошарика несколько иная.

Ну и какая настоящая задача у АГС по Вашему мнению ?

[ivanij]

 Так

нетрудно расчёсть

, полагаю. Океанографические/океанологические исследования. Ну и разведка, само собой. А если полезные ископаемые, разве что в очень отдалённой перспективе. На всякий случай.

  https://astronomy.ru/forum/index.php/topic,81462.msg2789741/topicseen.html#msg2789741

[Nik-Kul]

Дорого выходит для обычных исследований ,  ведь есть простые средства типа "Миров" .

[ivanij]

Дорого выходит для обычных исследований ,  ведь есть простые средства типа "Миров" .

 Мир хорошая штука, но у него мала автономность. 

[-Asket-]

Предшественниками АГС в 70-80-х годах были глубоководные комплексы с буксируемыми наблюдательными камерами "Селигер" и его прототип "Архипелаг". В конце 1980-х годов на флот стали приходить новые глубоководные технические средства - атомные глубоководные станции, и комплекс "Селигер" потерял свое значение.

...В конце 1960-х годов было разработано и утверждено первое «Положение о гидронавтах». В основу этого документа положено недавно разработанное и принятое «Положение о космонавтах». Медицинские требования к кандидатам в гидронавты были просто скопированы с медицинских требований к космонавтам.
Условия погружения гидронавтов в наблюдательной капсуле на глубину несколько километров по сложности и опасности мало чем отличалось от полета в космос. Но о космонавтах в те годы знала вся страна, а гидронавты должны были выполнять свою работу тихо и незаметно, а главное - нигде, никогда и никому не рассказывать о своих подвигах.
Как вспоминали первые гидронавты, при согласовании и визировании проекта первого «Положения о гидронавтах» один из ответственных сотрудников Военного отдела ЦК КПСС вычеркнул пункт о награждении званием Героя экипажа в полном составе, оставив только одного командира. Его «аргумент» состоял в следующем: «Их будет слишком много». Надо сказать, что на сегодня гидронавтов, прошедших специальную подготовку и служивших на глубоководных технических средствах, примерно в два раза меньше, чем космонавтов.
В соответствии с «Положением о гидронавтах» в 1974 г. был разработан нагрудный знак гидронавта и знаки классности. Знак гидронавта по форме, размерам и содержанию почти полностью повторял знак космонавта СССР. Пробные образцы нагрудного знака гидронавта и знаков классности были изготовлены на фабрике Гознака в ограниченном количестве. Командование ВМФ по соображениям скрытности не утвердило знак, и пробная партия разошлась по рукам гидронавтов как сувениры. Они его не носили. Впоследствии неизвестные энтузиасты изготовили много репродукции этого знака, которые сегодня ставят в тупик флотских фалеристов.
Предполагалось, что знаки классности трех степеней будут изготавливать из серебра, но с различным покрытием, например знак гидронавта 1 класса - с золотым. Знаки классности не были утверждены по тем же причинам, что и знаки гидронавтов. Не сколько экземпляров бережно хранятся в семьях первых гидронавтов.
11 марта 1975 г. ЦК КПСС и СМ СССР приняли Постановление №207-65 "О создании гидронавтики в стране" В соответствии с этим постановлением Министр обороны СССР подписал новое "Положение о гидронавтах СССР». В Ленинграде на Шкиперском протоке было начато формирование 10-го отряда гидронавтов. Командиром отряда назначили капитана 1 ранга Эдуарда Ивановича Лакманова, а его заместителем - старшего гидронавта испытателя капитана I ранга Платона Александровича Чеботаева. А за основу организации 10-го отряда гидронавтов была принята организация отряда космонавтов.
Формирование отряда началось на территории 39-й бригады строящихся подводных лодок на улице Римского-Корсакова в Ленинграде. 10-му отряду гидронавтов было присвоено открытое название 15-я Центральная научно-исследовательская лаборатория (ЦНИЛ). Основная задача 15-й ЦНИЛ обучение и подготовка офицеров для несения службы на глубоководных технических средствах. По всем флотам была разослана директива ГК ВМФ с указанием отобрать офицеров «по линии Лакманова». Отбору подлежали офицеры, прослужившие на подводных лодках не менее 5 лет и имеющие за плечами не менее трех автономных походов.
Офицерам 10-го отряда рекомендовалось нигде и никогда не употреблять спово "гидронавт". Вместо нею использовалось слово "специалист". Даже отдел гидронавтов в отряде назывался отделом специалистов.
Место дислокации 10-го отряда на Шкиперском протоке считалось временным. По плану развития для отряда гидронавтов под Ленинградом должны были построить комплекс зданий по образцу Звездного городка для космонавтов. Но гидронавты его так и не дождались...
Морское наследие 2014, №1

О гибели первого советского военного глубоководного аппарата "Архипелаг" 26 ноября 1967 года:

ГИДРОНАВТЫ
Герой Советского Союза, капитан 1 ранга Юрий Семёнович Коваленко
Морской сборник 2007, №6

В настоящее время существует ряд профессий, которые относятся к группе повышенного риска. Особое место по сложности, опасности и тяжелому труду, требующих от человека высоких морально-психологических, профессиональных и физических качеств, занимает профессия космонавт. Об их мужестве и самоотверженности написано много — честь им и уважение.
Но существует еще одна, не менее опасная и не менее тяжелая, но пока малоизвестная профессия, связанная с погружением человека на большие глубины. Эта профессия называется — гидронавт. Профессия гидронавт во многом сходна с профессией космонавта, но имеет ряд принципиальных отличий. Недаром американский космонавт Скотт Карпентер, поработав около месяца в подводной лаборатории «Силаб-2», частично испытав опасности, которые подстерегают тех, кто ступил нетрудный путь покорения океана, сказал, что морские глубины более враждебны человеку, чем космос.
 
Если космический аппарат находится в безвоздушном пространстве, то на глубоководный аппарат воздействует давление в сотни атмосфер. Наличие большого числа забортных отверстий (десятки токовводов, иллюминаторы, а также наиболее опасные отверстия, через которые проходит вал того или иного механизма, совершающего не только поступательное, но и вращательное движение) значительно ослабляют его прочность.
В случае разгерметизации космического аппарата у космонавтов имеются скафандры, дающие им возможность определенное время находиться в безвоздушном пространстве. Но даже малейшее нарушение герметичности глубоководного аппарата на большой глубине сразу же создает тяжелейшую экстремальную ситуацию, так как ни одно средство индивидуального спасения, созданное в мире, не может обеспечить безопасность человека, находящегося под большим давлением.
В связи с ограничением веса и габаритов глубоководного аппарата, создать средства коллективного спасения экипажа по типу всплывающей спасательной камеры современных атомных подводных лодок невозможно. То есть, на глубоководных аппаратах практически отсутствуют средства спасения.
Космический корабль постоянно поддерживает радио- и телевизионную связь с наземными постами управления, полетом космических кораблей круглосуточно руководят с Центра управления полетами. Космонавтам в экстремальной ситуации с земли практически всегда поступит помощь в виде квалифицированной консультации или рекомендации ведущих специалистов и конструкторов. В крайнем случае, в космос может быть направлен другой космический аппарат для оказания помощи и спасения экипажа космонавтов. Сознание того, что вся страна с тревогой и сочувствием следит за тобой, оказывает им большую моральную поддержку.
Глубоководный комплекс или аппарат, уходя в океан на тысячи миль от базы, не имеют непрерывной связи с берегом. Гидронавты часто даже не в состоянии быстро сообщить об аварии и оказываются один на один с прорывающимся внутрь прочного корпуса океаном.
У космических кораблей при полетах в космосе существует опасность попасть под метеорит, который может нанести существенные повреждения аппарату. Однако более чем 45-летний опыт полетов в космос показывает, что с этим явлением космонавты встречаются крайне редко.
Рельеф морского дна сопоставим с рельефом земной поверхности: те же равнинные участки, но и те же горные хребты, каньоны, пропасти, рифтовые зоны со скальными нагромождениями и завалами, мутьевые потоки, когда десятки тонн ила, во мгле и тишине, подобно снежным лавинам, движутся по склону, сметая все на своем пути.
Очевидно, что работа глубоководных аппаратов на больших глубинах в мало изученной и враждебной среде неизбежно сопряжена с определенным риском. Оказание помощи экипажу аварийного глубоководного аппарата практически невозможно.
В настоящее время наиболее распространенными являются автономные глубоководные аппараты. Находясь в свободном плавании, они обладают высокими маневренными качествами, что позволяет выполнять с высокой эффективностью целый ряд научных и хозяйственных работ. При работе на глубине безопасность погружения в основном зависит от мастерства экипажа.
Как недостаток следует отметить непродолжительное время работы подводой (8—10 часов), а также большую зависимость погружений от погодных условий.

Учитывая, что основная электроэнергия расходуется на работу электродвижителей с целью существенного увеличения времени работы под водой (до нескольких суток), был создан новый тип аппаратов — привязных.
Суть работы привязных глубоководных комплексов заключалась в следующем.
Судно-носитель на тросе длиной в несколько километров (в зависимости от глубины погружения глубоководного аппарата) опускает глубоководный аппарат на морское дно, буксирует по грунту для обследования заданного района и после выполнения запланированных работ поднимает его на поверхность. Для того, чтобы аппарат отслеживал рельеф грунта, под «брюхом» у него подвешен груз весом более тонны — называемый гайдропом. При детальном осмотре обнаруженных на дне объектов аппарат имеет возможность в радиусе нескольких сот метров совершать самостоятельное плавание. В случае необходимости аварийного всплытия аппарата на нем предусмотрено устройство, перерезающее трос для освобождения от гайдропа.
Использование надводного носителя также приводит к большой зависимости работы глубоководного аппарата от погодных условий. Для решения этой проблемы в качестве носителя использовали научно-исследовательскую подводную лодку типа «Северянка».

Специфика работы гидронавтов в привязных аппаратах отличается от работы в автономных аппаратах тем, что экипаж привязного аппарата не всегда может вмешаться в ход событий. Передача информации на судно-носитель и обработка ее требует определенного времени и часто многое зависит от случая, удачи и Божьей помощи. Наличие под «брюхом» аппарата гайдропа при работе на сложных рельефах морского дна приводит к провалам в пропасти и каньоны. Эти провалы можно сравнить с провалами самолета в воздушные ямы. Отличие заключается в том, что ты летишь в бездну в абсолютной темноте (возможности светильников при хорошей прозрачности составляют 10-12 м), не зная, что тебя ожидает впереди. Удары о склоны каньонов могут вызвать повреждения забортных механизмов или иллюминаторов, а также вызвать сход мутьевых потоков.
В связи с тем, что для устойчивой работы на грунте длина вытравленного троса должна превышать глубину места погружения в 1,3—1,5 раза, а провалы иногда составляют сотни метров, то эти полеты в неизвестность, особенно на предельных глубинах погружения аппарата, значительно добавляют адреналин в крови экипажа.
Температура воды на больших глубинах в средних широтах колеблется от 3° до 4°С. Учитывая длительную работу экипажа под водой (несколько суток) и отсутствие нагревательных приборов, температура внутри аппарата не превышала 7—8°С, а влажность не понижалась ниже 80%, что требовало при отборе экипажей гидронавтов предъявления особых требований к состоянию их здоровья.
 
Опыт использования привязных глубоководных аппаратов показал, что их эксплуатация по сложности и опасности значительно превосходит другие типы аппаратов.
События, описанные ниже, происходили очень давно, на заре создания отечественной глубоководной техники, а может быть, и не происходили вовсе...

Научно-исследовательская подводная лодка (выведенная из боевого состава по «старости» и переоборудованная под носитель глубоководного аппарата и проведение различных научных измерений в океане) находилась в тысячах миль от базы в океане. Шла подготовка к очередному погружению аппарата на дно океана. Проведена проверка состояния механизмов и систем — замечаний нет, готовы к погружению. Экипаж в составе: командир, борт-инженер и борт-оператор заняли свои места по готовности к погружению.
Задраен входной люк, глубоководный аппарат начал погружение на глубину. На глубине 300 м исчезли очертания носителя, а на глубине 400 м перед экипажем открылся мир абсолютной темноты и вечной ночи.
Но, оказывается, в каждом слое водной среды существует жизнь. Это не совсем тот подводный мир, который мы наблюдаем в подводной одиссее Ж.И.Кусто. Там показан в основном поверхностный слой теплых морей — он красив и без сомнения интересен. А этот мир — мир суровых холодных океанских глубин в тысячах миль от берега. Но и здесь, в этом холоде и темноте, при огромном давлении идет своя жизнь. Тысячи разноцветных точек — светлячков (планктона), как в калейдоскопе, плетут свои узоры перед иллюминаторами как в волшебной сказке.
Включаются забортные светильники — и сказочный мир превращается в холодный «серый снег», проплывающий мимо иллюминатора. Это изменение сразу возвращает тебя из сказочного мира в реальный, и ты кожей ощущаешь холодное прикосновение забортной жизни.
Стрелка глубиномера достигла отметки 500 м — застопорено травление кабель-троса. Проводится проверка работоспособности механизмов и систем аппарата, герметичность корпуса. Такая операция проводится через каждые 500 м, а по мере приближения к грунту постепенно сокращается до 10 м. Механизмы работают нормально, признаков поступления воды нет, и только потрескивание обшивки корпуса и прогиб вертикальных приборных стоек напоминают о том колоссальном (от десятков до сотен атмосфер) давлении, сжимающем корпус аппарата.
Вдруг, по непонятным причинам, погружение прекратилось. Стрелка глубиномера застыла на глубине около 3000 м.
 
С этого момента началось развитие аварийной ситуации. Были допущены некоторые ошибки и просчеты, причиной которых являлось не только отсутствие каких-либо прототипов подобной схемы работы, носитель — глубоководный аппарат, но и недостаточные практические знания физических свойств водной среды на больших глубинах. Со многими ситуациями столкнулись впервые, поэтому и принятые в экстремальной ситуации решения не всегда были правильными.
Из-за резкого падения натяжения кабель-троса на спуско-подъемном устройстве носителя предположили возможность покладки аппарата на «жидкий грунт». «Жидкий грунт» — это слой воды с более высокой плотностью, с которым можно встретиться на любой глубине. Дана команда экипажу аппарата принять дополнительно в балластную цистерну 50 л забортной воды. Экипаж аппарата принимает из-за борта 50 л воды, с целью утяжеления аппарата для преодоления сил, удерживающих аппарат на «жидком грунте». Начато травление кабель-троса с лебедки спуско-подъемного устройства (СПУ) носителя. Натяжение кабель-троса минимальное — вытравлено дополнительно 300 м.
Аппарат погрузился всего на 15 м. Решили выбирать кабель-трос с минимальной скоростью. СПУ носителя работает на предельных нагрузках. Выбрано 300 м кабель-троса. Нагрузка на СПУ достигла максимального значения. Стало очевидно, что кабель-трос заклинило. Для того, чтобы разобраться в обстановке, подводная лодка всплыла в надводное положение. Картина, открывшаяся инженеру, осматривавшему шахту СПУ, была удручающей. Десятки метров кабель-троса, свалившись с барабана лебедки (расположенной вертикально), были в перепутанном состоянии. Частично оторванные верхние слои проволоки чулком свисали с кабель-троса, забив все устройства тросовой проводки.

На подводной лодке произошло непредвиденное. Поскольку все было впервые, никаких рекомендаций на этот счет не оказалось. В условиях предельно ограниченных объемов шахты СПУ распутать десятки метров кабель-троса казалось делом нереальным. Значит, глубоководному аппарату аварийно всплывать, а экипажу выходить через шлюзовое устройство?
Руководители экспедиции, понимая сложность и опасность для экипажа аварийного выхода, принимают практически трудновыполнимое решение: попытаться обрезать оборванные концы проволоки, распутать и восстановить кабель-трос.
В течение суток сменные экипажи глубоководного аппарата, находящиеся на носителе, сменяя друг друга, производили водолазные работы в шахте СПУ пытаясь распутать кабель-трос, обрезая спутавшиеся обрывки проволоки, накладывая марки, освобождая устройства тросовой проводки.
Через сутки, когда все попытки распутать трос не дали положительного результата, было принято решение обрубить его, завести на кнехты подводной лодки, смотать с барабана СПУ и вырубить запутавшуюся часть. После чего срастить уже целые части кабель-троса и попытаться поднять аппарат.
В связи с тем, что после перерезания кабель-троса связь с экипажем аппарата будет прервана, предварительно обговорили дальнейшие действия, связь сигналами и время аварийного всплытия после получения соответствующего сигнала.
Экипаж глубоководного аппарата верил в профессионализм своих товарищей, находящихся на борту носителя, знал, что будет сделано все возможное и даже невозможное, мужественно перенося холод (4—5 градусов), одиночество, неизвестность, изнуряющую качку (до 50 градусов), в это время наверху разразился 5-балльный шторм, передающийся на аппарат через кабель-трос. Самое мучительное было то, что они не только не могли вмешаться в цепь происходящих событий, но и не знали, что происходит наверху. Оставалось только ждать. Но как медленно тянется время — сутки, вторые, третьи.., там, на глубине около 3000 м, без связи и практически без пищи. Экономили все: еду, питьевую воду, электроэнергию.., так как будущее было непредсказуемо.
Чтобы облегчить физическое и психологическое состояние экипажа аппарата, носитель отбуксировал аппарат в район с меньшими глубинами. Когда аппарат лег на грунт и качка прекратилась, наступила зловещая тишина неизвестности.

В это время их товарищи и коллеги в тяжелейших условиях штормового моря (шторм к этому времени усилился до 6-7 баллов), на палубе подводной лодки, находящейся в дрейфе, по пояс в воде, с постоянным риском быть смытыми за борт, боролись за их спасение.
Поднят на палубу и обрублен кабель-трос. Водолазы, сменяя друг друга, пытаются смотать с лебедки СПУ запутавшуюся часть кабель-троса. Когда спуски водолазов с палубы стали практически невозможны из-за большой волны (запрещены по всем писаным и неписанным законам), под воду уходили самые лучшие. Подводные работы практически не прекращались.
На пятые сутки удалось сделать практически невозможное. Вырублена поврежденная часть кабель-троса. Обрубленный неповрежденный конец кабель-троса спущен под воду, протянут через устройства тросовой проводки и намотан на барабан лебедки СПУ. Подводная лодка погрузилась под воду, и на самой малой скорости стали выбирать кабель-трос. Выбрано 50, 100, 200, 300 м — все идет пока нормально. Выбрано 350 м, натяжение троса стало резко увеличиваться и достигло предельного значения.
Стало очевидным, что кабель-трос опять заклинило. Подводная лодка опять всплыла в надводное положение. Осмотр водолазами тросовой проводки подтвердил самые худшие предположения.

В связи с увеличивающейся скоростью дрейфа подводной лодки и создавшейся опасностью оборвать аппарат при зацепе гайдропа за грунт, было принято решение отбуксировать аппарат опять на большие глубины и удерживать его над грунтом. Из-за частых перегрузок кабель-троса стала барахлить часть приборов, в том числе, как позже выяснилось, и натяжитель кабель-троса. С началом буксировки аппарата на большие глубины натяжение троса оказалось значительно ниже нормы. Проанализировав все причины падения натяжения, пришли к неутешительному выводу, что аппарат оборвался при зацепе за какое-то препятствие, оказавшееся на грунте, или, что менее вероятно, у него оборвался гайдроп. По различным признакам определили, что обрыв мог произойти от 4 до 5 ч назад. К этому времени в район аварийно-спасательных работ, по указанию с берега, подошло несколько судов, находящихся поблизости для оказания посильной помощи. Дана команда подошедшим судам обследовать район возможного всплытия аппарата, периодически сбрасываются гранаты с целью указать экипажу, что предполагается обрыв кабель-троса.
 
На подводной лодке приняли решение еще раз вытащить кабель-трос на палубу и проверить его целостность, уж очень не хотелось верить в потерю аппарата.
Когда через несколько часов тяжелых и опасных работ под водой и на палубе кабель-трос был поднят и заведен на кормовой шпиль, по нагрузке убедились, что аппарат находится на конце кабель-троса. Все облегченно вздохнули, так как найти и обнаружить самостоятельно всплывший аппарат, по истечении 4-5 часов, в бушующем океане — маловероятно.
Как выяснилось позже, экипаж воспринял взрывы гранат как команду приготовиться к аварийному всплытию — в носовой иллюминатор был виден размочаленный кабель-трос и было очевидно, что втянуть аппарат в обтекатель носителя невозможно. Начали готовиться к аварийному всплытию. Попробовали откачать воду из балластной цистерны за борт. Насосы запустить не удалось из-за практически полностью разряженной аккумуляторной батареи. Поскольку балластная цистерна одновременно являлась и шлюзовой камерой, предназначенной для аварийного выхода, воду из нее слили в 30-литровые полиэтиленовые мешки. По возможности были закреплены все тяжелые предметы, закрыта пленкой аккумуляторная батарея, подготовлены спасательные костюмы и аппараты, надувной плот. Один 30-литровый мешок с водой, слитой из балластной цистерны, подготовили для вноса в шлюзовую камеру с целью увеличения положительной плавучести аппарата после ее заполнения при шлюзовании, так как не удалось откачать ее за борт.

Чтобы произвести аварийное всплытие, необходимо перерезать кабель-трос, освободившись при этом как от гайдропа, так и от кабель-троса, идущего к носителю. Для этого на аппарате предусмотрено режущее устройство, расположенное за бортом.
Экипаж принимает решение произвести аварийное всплытие. Резак сработал безотказно — аппарат с незначительным дифферентом начал всплывать на поверхность.
Как только аппарат всплыл на поверхность, началась стремительная, резкая качка. Качка была настолько резкой, что не выдерживали крепления отдельных предметов. Вырвало и разбило 15-литровую канистру с 5-суточной мочой. Атмосфера и состав воздуха в аппарате ухудшились до предела, производить какие-либо замеры из-за физической усталости было невозможно. Ветошью собирали разлившуюся мочу и отжимали ее в специальные полиэтиленовые мешки. Необходимо было любыми путями сохранить работоспособность, не допустить отравления организма и потерю сознания. Вытолкнута наружу специальная заглушка, предназначенная для выстреливания сигнальных ракет и установки антенны аварийной радиосвязи, находящейся на подволоке в носовой части аппарата. Все попытки выстрелить сигнальной ракетой были неудачными, так как напором забортной воды ее выбивало назад. С огромным трудом удалось установить антенну аварийной радиосвязи.
В это время раздался сильный удар по корпусу, почти мгновенно появился дифферент на корму около 50 градусов, вырубилось освещение. Члены экипажа из носовой части, где они устанавливали антенну, оказались друг на друге на кормовой переборке, вперемешку с различными предметами и рассыпавшейся регенерацией.
Когда аппарат возвратился в исходное положение, на ощупь добрались до распределительного щитка и включили аварийное освещение. Какие мысли были в головах у экипажа после 5 суток, проведенных под водой в неизвестности, а сейчас находящихся в удушливой атмосфере закупоренной стальной «бочки», нещадно швыряемой 7-балльным штормом?
Впоследствии оказалось, что спасательный буксир, пришедший на помощь и осуществлявший поиск всплывшего аппарата, шел курсом прямо на него, не смог сманеврировать, ударил его форштевнем, согнул и вывел из строя антенну аварийной радиосвязи.
Появилась еще одна беда — рассыпавшаяся регенерация и вода, попавшая вовнутрь аппарата, создавали угрозу возникновения пожара. А с пожаром в этих условиях бороться практически невозможно, так как огонь за секунды «съест» весь оставшийся кислород. Экипаж ползком, на четвереньках собирал регенерацию в полиэтиленовые мешки, борясь за жизнь.

Опыт эксплуатации глубоководных аппаратов показал, что даже в штилевую погоду обнаружить несанкционированно всплывший аппарат очень сложно, так как надводная часть при всплытии составляет всего несколько десятков сантиметров. А поскольку аппарат всплыл фактически без команды, вероятность потери его в штормовом море была очень велика.
Спасло то обстоятельство, что носитель все это время находился в дрейфе и аппарат всплыл недалеко от него. Совершенно случайно матрос, работавший на кормовой надстройке носителя, в 300 м увидел мелькнувший полосатый предмет (аппарат был раскрашен чередовавшимися полосами). В эту точку и был направлен спасательный буксир, с которого увидели аппарат в последний момент и не смогли уклониться от столкновения.
В течение 12 ч шла борьба за спасение экипажа. Водолазы со спасательного буксира работали на пределе возможного в бушующем океане, рискуя быть раздавленными между бортами буксира и аппарата, неоднократно заводили концы за всплывший аппарат, подтягивали его к борту буксира, но концы обрывались и все начиналось сначала. Перевернут волной и раздавлен между бортами глубоководного аппарата и спасательного буксира спасательный плот ПСН-6. Перевернуты и разорваны о привальный брус буксира следующий ПСН-6, а в дальнейшем и ЛАС-5. Перевернут и унесен в океан еще один ПСН-6.
И каждый раз моряки оказывались в воде, их поднимают на палубу буксира и они снова, не считаясь с опасностью, спускаются за борт, спасая экипаж аппарата. И не их вина, что после заводки швартовных концов за аппарат и начала подводки его к борту буксира он чуть было не перевернулся — из-за незнания устройства аппарата концы заводили за навесные устройства и раму, которые расположены в нижней части.
Можно себе представить, что испытывал выбившийся из сил экипаж аппарата, а здесь еще начались сильные удары аппарата о корпус буксира. В это время на спасательный буксир с подводной лодки прибыл второй экипаж аппарата. Они взяли руководство спасательной операции в свои руки, объяснили водолазам за какие устройства закрепить швартовный конец, какими сигналами перестукивания передавать команды на несанкционированно всплывший аппарат.

Через 12 ч борьбы со стихией, поняв безуспешность попыток пришвартовать аппарат к борту и невозможность его подъема на палубу спасательного буксира в связи с отсутствием на нем крана соответствующей грузоподъемности, было принято решение дать команду экипажу произвести аварийный выход.
Шлюзовой отсек аппарата длиной около 2 м, диаметром 600 мм рассчитан на 2 человек. По инструкции первым выходят борт-инженер и борт-оператор. После шлюзования борт-оператор должен обязательно закрыть входной люк, чтобы обеспечить возможность командиру выйти самостоятельно. После закрытия входного люка командир ручным насосом откачивает воду из шлюзового отсека и последним покидает аппарат.

Поскольку аварийный выход в реальных условиях не проводился, то существовала опасность, что в штормовом море вышедших гидронавтов, одетых в гидрокомбинезоны, может просто оторвать от аппарата, прежде чем они сумеют закрыть входной люк. Поврежденная антенна аварийной радиосвязи не давала возможности работать ручным насосом. Все попытки втянуть ее обратно не увенчались успехом.
На экипаж свалилась еще одна проблема — что делать? Выходить из аппарата в соответствии с инструкцией невозможно. Забраться в шлюзовой отсек втроем — не только практически, но даже теоретически не рассматривалось из-за ограниченных его размеров.
Экипаж принимает единственно правильное решение: выходить всем вместе. Поснимали с себя все теплое белье и на тонкое нательное белье надели гидрокомбинезоны. Внесли в шлюзовой отсек 30-литровый мешок с водой (чтобы уменьшить отрицательную плавучесть после заполнения его водой), с большим трудом втиснулись втроем и задраили задний люк. Только после того как был разрезан мешок с водой, у борт-инженера появилась возможность работать руками, чтобы отдраить входной люк. Несмотря на то что глубина была небольшая, открыть люк вручную не удалось, пришлось прибегнуть к специальному отжимному устройству. Более 20 мин борт-инженер работал отжимным устройством, прежде чем люк немного приоткрылся. Однако полностью открыть люк не хватило сил.
По пузырькам воздуха, выходившим из приоткрытого люка, на борту буксира поняли, что у экипажа появились очередные трудности. На воду спущен водолаз для оказания помощи экипажу аппарата. Нырнув клюку, который расположен в торце корпуса, водолаз уперся ногами в корпус аппарата и с большим трудом, рывком открыл люк. В этот момент из аппарата вышел большой воздушный пузырь и он начал погружаться. По увеличивавшемуся давлению воды, экипаж понял, что аппарат погружается.
20 матросов спасательного буксира с трудом остановили погружение аппарата на глубине 7-8 м, удерживая его за канат, заведенный за специальный рым.

Члены экипажа под водой буквально выползали из шлюзового отсека аппарата, который стал вертикально. Первым вышел борт-инженер, его подхватили водолазы и благополучно переправили на борт буксира. Борт-оператор всплыл прямо под днищем буксира, сильно ударившись головой и на некоторое время потеряв сознание. Водолаз нырнул за ним и вытащил его на поверхность. В это время на поверхности показался командир. Водолаз удерживал их около борта спасателя, пока не подоспели другие водолазы и не помогли им подняться на борт.

Через несколько минут после выхода экипажа оборвался канат, удерживающий аппарат и он навсегда погрузился в морскую пучину.
На борту спасательного буксира экипажу была оказана первая помощь. Командир и борт-оператор находились в тяжелом состоянии. У командира, в тесноте шлюзового отсека был поврежден шланг водолазного снаряжения, и вода попала на регенеративный патрон. Выбросом горячего воздуха с регенеративным веществом обожгло дыхательные пути и повредило глаз. Борт-оператор от удара о днище спасателя смог оправиться только на третьи сутки. К борт-инженеру судьба была более благосклонна.

Так закончилась эта океанская эпопея.

Работа на больших глубинах — это не только открытия, приключения и победы. Это тяжелый, изнуряющий, связанный с риском труд. Многие пытались заняться этим ремеслом, но остались только сильные духом и обязательно с чертами романтиков и «авантюристов» люди.

[-Asket-]

Создание глубоководного комплекса «Селигер» было начато после аварии наблюдательной камеры глубоководного комплекса «Архипелаг». Наблюдательная камера «Архипелага» затонула, но экипаж удалось спасти. В 1968 году конструкторы СКБ-170 совместно со специалистами 1-го института, под руководством офицеров 19-го центра Министерства обороны начали работу над проектом модернизации глубоководного комплекса «Архипелаг». Новый глубоководный комплекс получил название «Селигер». Как пишет начальник ГУГИ контр-адмирал Буриличев А.В.: «В 1970 году прошли первые глубоководные испытания наблюдательной камеры «Селигер» (без экипажа) была достигнута глубина 3000 метров. В 1972 году закончены океанские сдаточные испытания комплекса «Селигер». Наблюдательная камера с экипажем достигла глубины 2000 метров»...

ГИДРОНАВТЫ
Герой Советского Союза, капитан 1 ранга Юрий Семёнович Коваленко
Морской сборник 2007, №7 (продолжение)

Небольшая автономность глубоководных аппаратов типа «Поиск», «Север» и других, были недостаточными для выполнения длительных исследований, и серьезных экспериментов.
Этот аргумент и убежденность людей, создававших и эксплуатировавших привязные глубоководные комплексы, сыграли решающую роль при определении их дальнейшей судьбы, над которыми, в полном смысле этого слова, навис «Дамоклов меч». И хотя «Дамоклов меч» не срубил идею создания самих глубоководных комплексов, но тем не менее ощутимо прошелся по головам, в основном, руководящего состава.
Пришли новые люди, новые руководители, которые «засучив рукава» взялись за дело, ни на минуту не забывая ошибок, допущенных их предшественниками, а также их судьбы. После тщательного анализа пришли к выводу — глобальных переделок не делать, а произвести модернизацию комплекса с учетом выявленных недостатков.

Изменили шлюзовой отсек. Теперь в аварийной ситуации аппарат покидал одновременно весь экипаж, а не поочередно, как было на погибшем аппарате, что имело важное не только психологическое значение, но, как показала дальнейшая работа, и практическое.
Изменили тросовую проводку: в частности, барабан спуско-подъемного устройства, на котором намотано несколько тысяч метров кабель-троса, сумели расположить горизонтально, что исключало спадание шлагов и его запутывание, а также внесли ряд других усовершенствований.
Одним из главных выводов, сделанных новым руководством, было то, что экипажи глубоководных аппаратов необходимо комплектовать из офицеров-подводников, имеющих опыт плавания на подводных лодках.
Во-первых: — работа на больших глубинах малочисленным экипажем, в ограниченном объеме, при низких температурах и высокой влажности, требовали особого подхода к отбору и особой подготовки, а главное опыта подводного плавания.
Во-вторых: — основное время гидронавты находятся на подводной лодке-носителе и являются составной, наиболее опытной частью экипажа, которые, как показала практика, своими действиями неоднократно способствовали безаварийному плаванию корабля.

Отбор офицеров-подводников в экипажи глубоководных аппаратов производился самым тщательным образом. Из «старых» экипажей не осталось практически никого, хотя многие из них в дальнейшем успешно работали на различных должностях в нашей системе и принесли существенную пользу в освоении глубин Мирового океана.
Отбирали не только по опыту подводного плавания, но и по физическим и морально-психологическим качествам.
В процессе подготовки к проведению испытаний глубоководных комплексов формировался костяк экипажей. Ротация была большой. Уходили по проф. непригодности, после проведения испытаний на совместимость и другим причинам. Как ни странно, оставались в основном наиболее опытные подводники, хлебнувшие «прелестей» подводной службы в полной мере.
В конце концов сформировался костяк экипажей, который в течении многих лет трудился на больших глубинах на благо Отечества.

Носителем нового глубоководного аппарата была выбрана дизельная подводная лодка, отслужившая верой и правдой по защите морских рубежей нашей Родины положенный ей срок. Провели необходимый ремонт, выгрузили весь боезапас, ограничили глубину погружения до 100 метров, и дали добро на дальнейшую работу в новом качестве.

Профессиональная деятельность подводника сама по себе далеко не сахар, а подводника дизельной подводной лодки — это что-то.
Работа в течении нескольких месяцев в замкнутом объеме, в железном корпусе, при искусственном освещении и высокой влажности, при жесткой экономии пресной воды (в автономных походах вода используется только для приготовления пищи, все остальное только забортная соленая вода), из-за отсутствия опреснительных установок. Если учесть, что вся пресная вода хранится в железных цистернах — через месяц вкус у нее специфический. Высокая влажность и работа нагревательных приборов, особенно в концевых торпедных отсеках, приводит к тому, что через месяц одежда и обувь, которую не используешь до возвращения в базу, покрываются плесенью. Один гальюн на весь экипаж. Учитывая что экипаж подводной лодки увеличен до 100 человек, то перед заступлением на вахту необходимо иметь запас времени.
Самое волнующее — это всплытие в надводное положение. Как правило, всплытие происходит каждые трое суток для зарядки аккумуляторной батареи. Его ждут с нетерпением, чтобы глотнуть свежего воздуха и тут же отравить его сигаретой, от которой пьянеешь больше чем от водки, чтобы взглянуть хоть на минутку на белый свет, лично убедиться что он никуда не пропал, что он существует и снова погрузиться в мир железа и искусственного освещения. Курят с запасом, по несколько сигарет к ряду, до тошноты, тем самым продлевая время нахождения на верху и получая удовольствие от созерцания безбрежного океана.
Каждый из матросов, особенно кто впервые оказался в океане, в тайне от остальных, испытывает гордость за то, что он победил страх, что не струсил, за свое мужество, за свою победу над Океаном, за то что он стал Человеком.

Самое большое разочарование ожидает всех, если на поверхности штормит. Как бы заранее не планировали работу в океане, в большинстве случаев появляются непредвиденные обстоятельства, которые по закону подлости сдвигают начало работ в самый благоприятный для штормов период.
Зарядка аккумуляторной батареи и подготовка глубоководного аппарата к очередному глубоководному погружению занимают чуть более суток. Все это время идет борьба подводной лодки с океаном. Вахтенные рулевой и сигнальщик убраны в центральный пост корабля, наверху остаются вахтенный офицер и вахтенный командир, одетые в непромокаемые комбинезоны, но все равно промокшие до самых потаенных мест, пристегнутые страховочными поясами к ограждению рубки. Напряженно вглядываясь в ревущую темень, вахта мостика с затаенным ужасом и одновременно с восхищением следила, как угрожающе надвигается очередная водяная громадина, грозя утащить лодку в пучину. Когда огромные волны, накрывая мостик, с шумом проносились в корму, единственное спасение — нырнуть под козырек рубки.
Нос лодки, с шумом проваливаясь в водяную бездну, исчезал с поверхности океана, а потом с дрожью во всем корпусе, кренясь до предела, как будь то раненый зверь со стоном, вырывался из его объятий. Подводная лодка тяжело вздыхала и летела в очередную бездну.
Океан, всей своей мощью, снова и снова бросался на нее, стараясь разорвать на части, разметать по океану этих «наглых», решившихся противостоять ему людей.
Дизеля, тяжело и глухо урча, захлебываясь водой при провалах, начинали как бы радостней звенеть, когда корабль вырывался на поверхность выбрасывая давлением отработанных газов воду из выхлопной магистрали.
Рубочный люк открыт и расклинен для обеспечения работы дизелей и вентиляции аккумуляторной батареи при зарядке. Случайное захлопывание люка приведет к резкому падению давления внутри подводной лодки (глубокому вакууму), остановке дизелей и может травмировать людей. Остаться без хода в штормовом океане это уже беда... Над люком натянут брезент для частичного предохранения центрального поста от попадания воды.
Самые заядлые курильщики, даже в самый жесточайший шторм, выскакивали на верх в кормовую часть рубки, делали несколько затяжек и мокрые на сквозь, быстро скрывались в центральном посту. Долго потом рассказывали страшилки о гигантском девятом вале, накрывшем его и чуть не утащившем в океан.

Лодку мотало как маятник. Никакая качка надводного корабля не может сравнится с качкой на подводной лодке. Резкие, непредсказуемые движения лодки на большой волне можно сравнить лишь с поведением бревна проходящего пороги горной реки.
Кроме вахты, практически все в лежку, о пище даже не думают. Самым сладким из еды были ржаные сухари, которых в старые добрые времена были в каждом отсеке в оцинкованных банках в достаточном количестве.
Удержаться на койке в шторм — это искусство и чтобы хоть немного забыться, отдохнуть перед вахтой, приходилось привязываться шкертами к койке и отсечным магистралям.
И одна мечта в голове каждого подводника: скорее бы закончилась зарядка аккумуляторной батареи, скорее бы под воду, чтобы испытать наслаждение от тишины и покоя размеренной подводной жизни. Чтобы через несколько суток опять мечтать о глотке свежего воздуха и одной затяжке сигареты.
И как бы подчиняясь воле людей, подводная лодка, кряхтя от старости, скрипя переборками и шпангоутами, ворча дизелями, вновь и вновь вырывалась из казалось смертельных объятий океана.
И в конце концов океан отступал, как настоящий воин, восхищенный стойкостью противника. Ветер потихоньку стихал, волны еще огромные, но уже не злые, если и трепали корабль, но уже как то мягко, кажется даже ласково и совсем не страшно. И хотя корпус лодки еще уныло стонал в цепких объятиях стихии, было ясно что на этот раз мы опять выстояли.
После того, как аккумуляторная батарея заряжена, глубоководный аппарат подготовлен, подводная лодка погружа-лется под воду. Постепенно все приходит в норму. Осмотревшись в отсеках, убедившись что все по штатному — объявляется готовность №2 подводная. Это значит, что все о'кей. Отсеки оживали, начинались суетные поиски насчет чего пожевать, послышались разговоры, смех и шутки. Подводная жизнь входит в свое размеренное русло.

Пока корабельная вахта боролась с рассвирепевшим океаном, под «брюхом» корабля, в закрепленному по-походному глубоководном аппарате шла своя особая работа, шла подготовка аппарата к очередному погружению на дно океана.
За эти сутки, независимо от погодных условий, из аппарата необходимо выгрузить весь отработанный материал (регенеративные патроны, специальные полиэтиленовые мешки с отработанным материалом, канистры с жидкими отходами, около 500 штук аккумуляторов и т.д.), после чего загрузить все новое. Наиболее трудоемкой, сложной и ответственной являлась замена аккумуляторной батареи. Батарея разбита на две группы, которые расположены по бортам ориентировочно по 250 элементов в каждой группе. Если учесть, что каждый аккумулятор весит более 5 кг, то во время выгрузки-загрузки необходимо было перебросать аккумуляторную батарею общим весом более 2,5 тонн. Банки свежезаряженной батареи устанавливались плотно, без зазоров, строго на свои места в шпациях аппарата, соединялись и подключались к электросети. При этом нельзя было ошибиться в полярности. Замкнутые накоротко банки давали такой мощный ток, что соединительная шина моментально раскалялась до бела и плавилась, что грозило пожаром.
Фактически гидронавты живут и работают в аккумуляторной яме.
 
Работа на глубоководном аппарате имеет свои особенности. Основной отпечаток налагает тотальная экономия электроэнергии. От этого зависит один из главных факторов — его автономность. Это возможность свободного плавания, возможность маневрирования, это длительность и непрерывность выполнения научных измерений и исследований, а в аварийных случаях и жизнь экипажа.
Экономия зависит прежде всего от мастерства экипажа при маневрировании, быстроты и точности проведения необходимых измерений, а также от жестких ограничений при использовании электрической энергии для личных потребностей.
Температура в отсеке аппарата колеблется от 7 до 8 градусов. Влажность около 100%. Кондиционеров и даже нагревательных приборов нет. Из всего возможного набора используется самодельный, сделанный золотыми руками русских умельцев — матросов, экономичный и безопасный кипятильник ровно на одну чашечку горячего кофе или чая. Чашечка с кипятком одновременно является и грелкой для рук.
Несколько суток, в основном без движений, в лежачем или сидячем положении, так как стоять можно только в полусогнутом состоянии, тем более что и пространства для движения нет. Когда появляются природные аномалии или другая необходимость производства научных измерений — начинается маневрирование. От экипажа требуется высокое мастерство, абсолютное знание возможностей аппарата, траектории его движения при различных режимах работы движителей, а также направления и скорости придонных течений. Малейшая ошибка — и в лучшем случае все нужно начинать сначала, так как поднятый со дна ил от работы винтов создает такую муть, что требуется много времени пока ее снесет течением и видимость будет достаточной для следующей попытки. А это потеря времени и лишний расход электроэнергии. В худшем, из-за отсутствия видимости, можно запутаться или зацепиться за какой либо подводный объект. А это уже серьезно...

Дно океана... Оно совсем рядом, но мы знаем о нем немногим больше, чем о поверхности луны. Почти любое прикосновение к нему — откровение, особенно на больших глубинах.
Поскольку рельеф дна океана мало чем отличается от рельефа поверхности земли, особую опасность представляет работа на скалистых грунтах. Вначале гидролокатор показывает незначительную отметку, которая, по мере приближения к скале, очень скоро превращается в сплошную. Расстояние неумолимо сокращается — 100, 50, 10 метров. Внутри постепенно закрадывается тревога неизвестности, и предательский холодок пробегает по спине. Что там впереди? И вот в свете прожекторов вырисовывается что то темное, непонятное и через мгновение, как фото в проявителе, появляется сплошная стена. Аппарат на какое то время, воткнувшись в нее носом, замирает, а потом, скрипя корпусом, начинает ползти, в буквальном смысле этого слова, вверх по отвесной скале. Сверху начинают сыпаться набольшие камни, стуча по корпусу, перед иллюминатором опускаются какие то ошметки, содранные по всей видимости где то там наверху кабель-тросом, и проплывает темная, местами как будь то ржавая, скала. Через некоторое время появляется острозубая вершина, на какое то время аппарат зависает над ней и тут же летит в неизвестность. Единственное отличие от провалов самолета в воздушную яму, это то, что летишь в полной темноте. Эхолот, как сумасшедший, показывает что-то невообразимое. Под килем 100 метров, через несколько секунд 20 метров, потом 200, а это значит, что под нами скалистые горы. Помимо своей воли, сжавшись в комок, упираясь руками в корпус аппарата, пытаешься хоть немного отодвинутся от иллюминатора в ожидании удара о противоположную скалу. Весь мокрый от напряжения, особенно когда тонны ила, подобно снежной лавине, срываясь со скал, проносятся перед иллюминатором и наваливаясь на аппарат, пытаются своей тяжестью оборвать кабель-трос и похоронить его под собой. И так в течении нескольких часов, а то и суток, пробираешься через подводные скалы, каньоны и разломы в поисках «Атлантиды».

Через 1,5-2 суток работы на глубине накапливалась такая усталость, что 4 часа, отведенные для сна, пролетали как бы мгновенно. Когда представлялась такая возможность, (а это совсем не значит что ты будешь спать все 4 часа, в любое время может поступить вводная или случится непредвиденная ситуация, что происходит довольно часто), практически не бывает чтобы спящий пошевелился — спит «мертвым сном». Его товарищи всячески оберегают этот непродолжительный, но тревожный сон.
Пока один отдыхал, другой наблюдал за внешней обстановкой в носовой иллюминатор, (тоже лежа, в глубокой нише, в которую забраться, а особенно выбраться, если на тебе одето несколько комплектов теплой одежды, было не просто. А учитывая что смена должна происходить как можно быстрее, чтобы не потерять грунт, требовало от них акробатических навыков). Царская вахта, конечно по меркам глубоководного аппарата, была на центральном посту. Вахтенный сидел в летном (просто позаимствовали у летчиков) кресле, это единственное сидячее место в аппарате. Он мог позволить себе, если позволяла обстановка, выпить чашечку кофе или чего ни будь пожевать. Его задача следить за внешней обстановкой по гидроакустическим приборам, а также за состоянием механизмов, устройств и приборов, работой системы регенерации воздуха. Упустить кислород или допустить повышение содержания углекислого газа или водорода, смерти подобно. Современных электронных приборов и даже датчиков контролирующих состояние воздуха, работающих при низких температурах и высокой влажности, не было. Все делалось вручную на громоздких и неудобных приборах газового анализа. Учитывая, что по обеим бортам, по всей длине аппарата была расположена аккумуляторная батарея большой емкости, выделяющая при разряде водород, большое внимание уделялось вопросам пожаробезопасности. Любой металлический предмет, попавший на аккумуляторную батарею мог вызвать пожар. Последствия даже незначительного пожара в замкнутом объеме аппарата сразу же создает экстремальную ситуацию.
Вопросу борьбы с пожаром уделялось особое внимание при подготовке к работе в океане. На тренировках искусственно создавались различные экстремальные ситуации, в том числе с аккумуляторной батареей, где учили экипажи не теряться при пожарах или коротких замыканиях, а бороться с ними. Учитывая, что в аппарате для борьбы с пожаром был всего один воздушно-пенный огнетушитель (другие более действенные системы разместить было негде), то такая подготовка была жизненно необходима. Из «случайных» людей (не членов экипажей), приходивших помогать готовить аккумуляторную батарею, учитывая ее трудоемкость, значительное большинство тех, кто по неосторожности сталкивался с коротким замыканием, а это мгновенное возникновение огненной вспышки и резкого запаха гари, в аппарат больше не спускались и свои услуги не предлагали.

После событий, описанных в предыдущей главе, чудом не закончившихся трагически, очень высокие требования предъявлялись водолазной подготовке. Помимо требований, предъявляемым экипажам подводных лодок, гидронавты проходили специальную подготовку. Они учились работать под водой во всех видах водолазного снаряжения, от аквалангов до трех-болтового снаряжения (всем известного по фильмам снаряжения состоявшего из костюма и медного шлема с иллюминаторами, соединяющимся между собой с помощью трех болтов). Больше всего подводникам запоминаются тренировки по выходу из аварийной подводной лодки через торпедный аппарат. Когда в водолазном снаряжении, весь в резине, имея на шее 12 кг дыхательный аппарат забираешься в трубу торпедного аппарата диаметром чуть более 0,5 м и длиною свыше 10 метров, ничего не видя перед собой через запотевшие стекла, тяжело дыша воздушной смесью из дыхательного аппарата, ощущения далеко не из приятных.
Но что делать, «надо Федя, надо», от этого может зависеть твоя жизнь. Известно много случаев, когда низкая водолазная подготовка стоила жизни не одному подводнику. Тем не менее, проходя ежегодные водолазные тренировки многие подводники, по возможности, старались избегать именно торпедного аппарата, предпочитая «побарахтаться» в бассейне.
Забравшись в торпедный аппарат, весь потный, ползешь с помощью локтей и коленей, упираясь головой в пятки впереди ползущего и лягая ногой ползущего сзади. Наконец все улеглись, разместились, отдышались, закрылась задняя крышка торпедного аппарата, наступила кромешная темнота и ощущение сжимающего тебя замкнутого объема. Зажурчала вода, постепенно сдавливая гидрокостюм. Когда аппарат заполнился водой, начинает повышаться давление, ведь снаружи 10 метровая шахта, заполненная водой. Давит на уши и ты вынужден ухитрится в этой тесноте продуть барабанные перепонки (рукой в резиновой рукавице зажать нос через резиновый шлем и дунуть на уши так, чтобы хлопнули барабанные перепонки), иначе наступает нестерпимая боль, приходится давать аварийный сигнал. Происходит аварийный сброс воды из торпедного аппарата и все нужно начинать сначала (товарищи находящиеся с тобой в торпедном аппарате благодарить тебя за это не будут). Иногда чувствуешь, как в районе груди или рукавиц побежала струйка водички. Первогодки иногда не выдерживают психологического напряжения: полная темнота, невозможно пошевелить ни рукой ни ногой, а тут еще пошла вода под гидрокомбинезон..., и их охватывает панический страх. Результат тот же, аварийный сброс воды и все в исходное. Опытные бойцы относятся к таким отклонениям философски — придется сушить «портянки». Но все по плану, сравнивается давление и в передней части появился свет, открывается передняя крышка. И какое испытываешь облегчение, выбравшись из этой трубы и свободно всплывая с 10 м. глубины.

Когда создавался глубоководный аппарат, все новые разработки старались сократить до минимума. Кроме малогабаритной гидроакустической аппаратуры, практически все механизмы были серийными и использовались в различных отраслях промышленности. К примеру движители — авиационные стартер-генераторы с ТУ-104, насосы высокого давления — были переделаны из водолазного кислородного компрессора, гидравлика спуско-подъемного устройства снята с подъемного крана, использовались частично доработанные аккумуляторы с торпед и т.д. Использовалось оборудование только отечественного производства. Тем не менее, наряду с серийными образцами, было выполнено ряд уникальных разработок, таких как стыковочное устройство, токовводы и ряд других. Чего стоят одни сальниковые уплотнения механизмов, вал которого проходит через прочный корпус. Учитывая что это самый опасный элемент глубоководного аппарата, практически на всех аппаратах того времени, да и на современных, все вращающиеся механизмы устанавливают за бортом.
Глупо считать, что если сделаешь простой механизм — то это тяп-ляп, сделать простой во много раз тяжелее, чем сложный. Поэтому конструктора и строители, которые спроектировали и построили этот простой, но в тоже время очень сложный, не имеющий аналогов глубоководный комплекс в кратчайшие сроки, достойны самого высокого уважения и похвалы.
Полное отсутствие автоматики, конечно, накладывало дополнительную нагрузку на экипаж, отсутствие эстетики и удобств компенсировалось высокой надежностью оборудования при работе в среде низких температур и высокой влажности.

Гидронавты пользовались у экипажа особым авторитетом и большим уважением. Одно то, что по окончанию глубоководных работ очередного экипажа, им и только им готовился царский, по меркам подводной жизни, обед — жаренная картошка и «огромная» отбивная, говорит о многом.
Подкрепившись после консервированного питания на глубине и покурив, падали в койки и сутки их никто не трогал. После начинался очередной цикл: подготовка и обеспечение глубоководных работ другого экипажа.

Рассказанные здесь будни глубоководной жизни дополнялись забортной красотой серых, холодных глубин океана. Ее скалами и каньонами, животным миром самой причудливой формы. Здесь нет ярких цветов, здесь все суровое. Скалы с нависающими карнизами серого ила, темные спины глубоководных акул, крабов, других морских животных причудливых созданий и редко попадающиеся белые шляпки актиний. Иногда сталкиваешься с такими аномалиями, что приходишь к мысли, что уфология не бред воспаленного мозга.

Ощущения большой глубины присутствует постоянно. Прогнутые приборные стойки красочно говорили о той огромной силе в несколько сот атмосфер, сдавливающей аппарат. И как не старались конструктора, какие ухищрения не предпринимали, но переборка шлюзового отсека, одновременно являющаяся и внутренняя переборкой балластной цистерны, при погружении на большую глубину трескалась и вода из балластной цистерны вытекала в шлюзовой отсек.
Честь погрузится на предельную глубину выпадает далеко не всем подводникам. Погружения на предельную глубину производят только головные подводные лодки в период испытаний. Те, кому выпала эта честь, помнят то напряжение которое держит в тисках весь экипаж, когда весь предельно собран, когда ловишь малейший посторонний шорох, когда стараешься не делать лишних движений, когда сжимается все в груди если где ни будь, что ни будь грюкнет-стукнет. Это самое ответственное и опасное погружение подводной лодки.
У глубоководных аппаратов, поскольку они работают на грунте, предельная и рабочая глубины равны. И поэтому работа на предельных глубинах для гидронавтов обычное явление. А провалы в каньоны при работе на предельных глубинах иногда приводили к превышению ее на десятки, а то и сотни метров, не вызывали особой тревоги. Уверенность в надежности глубоководного аппарата и запасе прочности была полная.
За время работы на больших глубинах гидронавты не раз попадали в различные сложные ситуации. В большинстве случаев все заканчивалось благополучно, а иногда...

Шла обычная работа по обследованию затонувшего корабля.

Осмотрев корпус снаружи, сели на палубу для определения наличия отравляющих, взрывчатых или радиоактивных веществ на борту. Поскольку корабль стоял с небольшим креном, в уравнительную цистерну приняли побольше воды для более устойчивой стоянки на палубе. Проведя часть измерений, вначале почувствовали, а потом и убедились, что аппарат начал скользить по палубе корабля. Корабль накрениться не должен даже под тяжестью аппарата, так как за много лет его капитально присосало к грунту. Осмотрелись снаружи и увидели что кабель-трос, соединяющий аппарат с подводной лодкой, натянут (обычно при работе на грунте или объекте, для устойчивой стоянки он имеет слабину). Доложили обстановку на носитель и попросили потравить кабель-трос. С носителя нас успокоили — кабель трос травится, все по штатному. Однако аппарат продолжал потихоньку ползти по палубе и скорость сползания все увеличивалась. Аппарат ударился о фальшборт корабля и на какое то время застыл. Через некоторое время почувствовали сильный рывок и впереди оказалась пустота и натянутый кабель-трос, уходящий в темноту. Аппарат завис в воде на расстоянии более 15 метров от дна. В кормовые иллюминаторы обнаружили, что из под днища аппарата тянется не то канат, не то трос, толщиной около 40 мм. Из за мути, поднятой за кормой аппарата, невозможно было определить откуда он идет(ориентировочно в район носового шпиля затонувшего корабля).
Стало ясно, что канат зацепился за какое то навесное устройство, находящееся под днищем аппарата, в тот момент, когда его волокло по палубе затонувшего корабля. То есть аппарат повис на растяжке — кабель-трос с носителя с одной стороны и канат с затонувшего судна с другой. Практически все навесные устройства, находящиеся под «брюхом» аппарата, имеют сквозной проход внутрь прочного корпуса. Герметичность аппарата обеспечивается за счет высокоточного сальникового уплотнения. Любое боковое перемещение вала забортного устройства хотя бы на миллиметр нарушает его герметичность. Поступление воды под давлением в несколько сот атмосфер — это...

Если выдержит сальниковое уплотнение, то первым оборвется кабель-трос, соединяющий подводную лодку — носитель с глубоководным аппаратом, так как его толщина в три раза меньше, чем у каната, за который зацепились. Если не случится чуда и канат сам не соскочит, то возможности самостоятельно освободится, учитывая не высокие маневренные качества аппарата, практически нет. Глубоководных средств, способных оказать оперативную, существенную помощь аварийному глубоководному аппарату на большой глубине, не существует.
Докладываем на подводную лодку обстановку и просим травить кабель-трос с максимальной скоростью, надеясь, что канат ослабнет и сам соскочит. Вначале нас успокаивали, но потом вообще перестали отвечать. Шестое чувство подсказывало нам, что натяжение кабель троса увеличивается с каждой минутой.

В это время на подводной лодке все замерли в оцепенении. Вышла из строя насосная станция, приводящая в действие спуско-подъемное устройство. Подводную лодку медленно несет подводное течение (под водой существуют свои реки, текущие с разной скоростью и в разном направлении). Подруливающее устройство, позволяющее развернуть подводную лодку на месте в любом направлении, вышло из строя еще раньше. Разворачиваться на обратный курс с помощью хода и рулей нельзя из-за большой циркуляции, что только усугубит обстановку, вмешаться в судьбу аппарата практически было невозможно. Все решали минуты и его Величество случай.
В практике глубоководных работ были различные случаи зацепов за различные подводные объекты. Но всегда подводная лодка была управляемой и были выработаны различные приемы освобождения, которые всегда приносили успех.
Экипаж, поняв ситуацию, с помощью движителей, работающих в раздрай, пытался расшатать аппарат, нарушить это статическое состояние. И хотя из-за сильного натяжения тросов его действия кардинально ничего не меняли, но в какое то мгновенье раздался как бы удар по корпусу, сильный рывок и канат в клубах поднятого ила исчезает с поля зрения. Аппарат резко бросило вперед и, пролетев несколько десятков метров, он носом воткнулся в грунт. Все снаряжение, незакрепленное по штормовому, летит в нос, круша все на своем пути. Раздаются вспышки короткого замыкания, к счастью ни один металлический предмет не задержался на аккумуляторной батарее и лишь пряжка ремня переносного измерительного прибора в огненном шаре плавится на шине аккумулятора рядом с командиром. Командир рывком отрывает ее, 2 мм металла за доли секунды оплавился и представляет из себя кусок спекшейся причудливой массы. Еще пару легких рывков и аппарат спокойно закачался над грунтом. Все затихло. Приходим в себя. Пол часа занимаемся приведением аппарата в более менее приемлемое состояние. Подвели итоги, несколько синяков и шишек, но все живы и относительно здоровы.

В это время на носителе шла лихорадочная работа по ремонту насосной станции. Еще оставалась теоретическая надежда что успеют... Когда натяжение кабель-троса резко упало, замерли в ожидании — что же произошло, обрыв кабель-троса или каната. Отлегло от сердца только когда услышали в переговорном устройстве возбужденные возгласы в аппарате — значит живы, связь есть, кабель-трос цел. В очередной раз удача сопутствовала гидронавтам.
Осмотр кабель-троса в носовой иллюминатор аппарата привел экипаж в замешательство. В трех метрах от аппарата кабель-трос как то странно перекрутился и образовалась петля. Можно предположить, что специально созданная слабина кабель-троса при стоянке на палубе и последующее нештатное стягивание аппарата, имеющего отрицательную плавучесть, привела к образованию петли. По всем правилам подводного использования глубоководных аппаратов, при отрицательной плавучести аппарата движение его запрещено.
Тем не менее подводную лодку потихоньку несет течением, кабель трос опять натягивается и, вытягиваясь, петля образует скрутку (колышку). Создается ситуация, что состыковать аппарат с носителем будет проблематично, так как поврежденный кабель-трос через сальник тросовой проводки не пройдет.

Принято решение закончить исследования на затонувшем корабле. На носителе введена в строй насосная станция, откачана вода из балластной цистерны аппарата, начат медленный подъем с глубины. Полностью задраивается люк выгородки спуско-подъемного устройства. Если колышек на кабель-тросе повредит сальник и выгородка будет затоплена, необходимо предотвратить затопление шлюзового отсека, что исключало переход экипажа на борт носителя. Подводная лодка всплыла в надводное положение, погода благоприятная для северных широт — 2-3 балла. Стали готовить водолазов для контроля стыковки и страховки на случай непредвиденной ситуации.
Аппарат подошел к обтекателю подводной лодки, все пока шло штатно, что вдохновляло на успех. Сработали захваты и потихоньку аппарат стал втягиваться в обтекатель. Но как только поврежденная часть кабель-троса (колышка) подошла к сальнику, все застопорилось. Надежда на благополучный исход стала быстро таять.

Спустили водолазов для осмотра кабель-троса и стыковочных устройств. Поскольку спуски водолазов можно производить только когда подводная лодка находится без хода, ее начало разворачивать бортом к волне. И хотя волна была небольшая, амплитуда качки в самой нижней точке носителя была достаточной чтобы аппарат стало бить о корпус подводной лодки. Когда тонны железа сталкиваются, сила ударов ощутима в любом конце подводной лодки, а особенно в аппарате. Стать против ветра невозможно, так как под водой работают водолазы и ход давать нельзя, а подруливающие устройства можно отремонтировать только в доке. По докладу водолазов стало ясно, что как и предполагали, кабель-трос заклинило в сальниковом устройстве. Предприняли попытку повторить втягивание, вытолкнули аппарат из обтекателя, аппарат погрузился на несколько метров и наступила тишина, удары прекратились. Водолазы осмотрели обтекатель, направляющие устройства, по которым должен двигаться аппарат. Серьезных повреждений не обнаружено. Начали повторное втягивание. Как только аппарат вошел в обтекатель, удары о корпус повторились еще с большей силой. К этому времени погода немного ухудшилась. Экипаж аппарата докладывает, что удары настолько сильные , что выходят из строя стрелочные приборы, да и ощущения не из приятных и вызывают тревогу (можно представить, когда сидишь закупоренный в бочке, а по ней лупят кувалдой).

Гудит и «стонет» на предельных нагрузках насосная станция, кабель-трос кажется звенит от натяжения и вот-вот разлетятся крюки втягивающегося устройства.
Вдруг прерывается связь с аппаратом. Оборвалась центральная связная жила кабель-троса. Включаем звукоподводную связь. Вначале раздаются какие то похрюкивания и обрывки голоса, но через несколько минут исчезает голос и остается сплошной шорох и шум. По всей видимости от ударов вышла из строя антенна звукоподводной связи.
В дальнейшем события развивались стремительно. Чувствовалось что надвигается что то серьезное. Грохот ударов все ощутимее. Пробита цистерна главного балласта подводной лодки. Ее периодически поддувают воздухом высокого давления. Попытки втянуть аппарат продолжаются. Кажется сальниковое устройство должно от нагрузки развалится и пропустить размочаленный кабель-трос. Но нет, наши рабочие, когда надо, делают все качественно с трехкратным запасом по надежности.
Обстановка осложняется, погнуты верхние направляющие устройства. Но надежда втянуть аппарат остается. Водолазы докладывают, что еще одно усилие, еще чуть-чуть и аппарат побежит на свое штатное место. Но этого чуть-чуть и не хватает. Кажется что какая то неведомая сила не пускает его.

Удача отвернулась от нас.

Вдруг в переговорном устройстве раздается истошный крик водолаза находящегося в это время у аппарата: они выходят, открывается входной люк...
Когда оборвалась связь с носителем, экипаж аппарата быстро включил аппаратуру звукоподводной связи. То ли аппарат был очень близко к корпусу носителя, то ли появились какие то повреждения, но связаться с командным пунктом подводной лодки не смогли. Постучали по корпусу, пробуя установить связь с водолазами, но ответа не последовало. По всей видимости, общий шум заглушил их или водолазы были далеко. Пока обсуждали дальнейшие действия, под ногами у борт-инженера что то вроде захлюпало. Подняли настил и обомлели — вода. Ощупали днище и обнаружили — вода поступает из района сальникового уплотнения забортной лебедки. По всей видимости тогда, на палубе затонувшего корабля, канат зацепился за эту лебедку и частично повредил ее, а удары по корпусу усугубили положение. Остается благодарить всевышнего, что это не произошло на большой глубине. Даже маленькая струйка в несколько миллиметров, под давлением в несколько сот атмосфер, убьет все живое что попадется на его пути.

Глубина 10 метров, связи нет, вода поступает внутрь прочного корпуса, устранить течь своими силами невозможно, время ограничено. Если вода доберется до аккумуляторной батареи, пожар неизбежен. Когда воды наберется столько, что плавучесть аппарата станет отрицательной, он в конце концов оборвет кабель-трос и уйдет на дно.
Экипаж принимает решение — оставить аппарат и произвести аварийный выход, не ожидая помощи с носителя. Учитывая тесноту шлюзового отсека , сняли с себя всю объемную теплую одежду (утепленные комбинезоны, свитера...), оставили только тонкое шерстяное белье. Одеть водолазные гидрокомбинезоны в условиях глубоководного аппарата сложно, а главное занимает много времени. Приняли решение выходить в одних аппаратах, без гидрокомбинезонов. Температура забортной воды около 10 градусов.

Для увеличения положительной плавучести сбросили твердый балласт и якорь. Одели индивидуальные дыхательные аппараты и полезли в шлюзовой отсек. Командир справа, борт-оператор слева приклеились к корпусу аппарата, в центр втискивается борт-инженер. Задача бортинженера: задраить люк из шлюзового отсека в аппарат, а потом, используя отжимное устройство открыть входной люк.
С трудом, совместными усилиями, задраен люк шлюзового отсека, освещения нет, по всей видимости лампочка от ударов вышла из строя. Времени на замену нет. Используя отжимное механическое устройство, борт-инженер в кромешной темноте, на ощупь, пытается отдраить входной люк. Появилась вода, первый признак того, что отжимное устройство работает. По мере открытия входного люка скорость воды, поступающей в шлюзовой отсек, увеличивается, и вот она уже сплошным потоком врывается в шлюзовой отсек. В это время командир почувствовал, что не может дышать, где то был поврежден дыхательный аппарат. Лихорадочно перепроверил открытие всех клапанов, воздух не поступал. Сорвав маску с головы, стал дышать воздухом из воздушной подушки, образовавшейся на подволоке шлюзового отсека. В это время входной люк открылся, и борт-инженер прижавшись к борт-оператору, пропустил вперед командира. Набрав в легкие воздуха командир поднырнул и стал выбираться через входной люк наружу. К счастью, рядом оказались водолазы, которые помогли ему выбраться из аппарата и вытолкнули через проем в обтекателе наверх. Пока водолазы помогали командиру, нарушилась нормальная работа дыхательного аппарата борт-оператора. По всей видимости, когда борт-инженер, выпуская командира, прижался к борт-оператору, он, учитывая тесноту шлюзового отсека, каким то образом повредил его дыхательный аппарат. Так как времени разбираться с причинами не было, борт-инженер вынужден был тоже сорвать с головы дыхательный аппарат. Поскольку кислород в воздушной подушке шлюзового отсека практически уже был на исходе, борт-оператор рванул в выходной люк. Борт-инженер пропустил его, а снаружи ему помогли водолазы.

Командир и борт-оператор, задержав дыхание, из последних сил рвались наверх с 10 метровой глубины. Воздух разрывал легкие, сознание работало не четко, но жажда жизни и рефлекс спасения делали свое дело, руки и ноги, лихорадочно работая, выталкивали их вверх, вверх к спасению.
Борт-инженер, единственный из экипажа у кого дыхательный аппарат работал исправно, больше чем на половину вылез из аппарата, но дальше что то не пускало. Стал дергаться, ничего не помогает. Подоспели водолазы, стали помогать ему, но безуспешно. Стали искать причину и обнаружили, что брасовый ремень дыхательного аппарата (ремень который пропускается между ног водолаза и крепится сзади к поясному ремню), уходит вглубь шлюзового отсека и там за что то зацепился. То ли в спешке борт-инженер его плохо пристегнул, то ли вообще не застегнул, но он попал под люк шлюзового отсека, когда он в него забирался и был намертво им зажат. Это определили водолазы уже после того, как он выбрался. В экстремальной ситуации даже профессионалы допускают ошибки. Попытки водолазов вырвать его не дали положительных результатов. Тогда водолазы предприняли попытку перерезать ремень ножом. Это оказалось не настолько сложным, как неудобным, приходилось резать на ощупь в темноте шлюзового отсека, под ногами у борт-инженера. Но борт-инженер не стал дожидаться развязки ситуации, изловчился, высвободил ноги из шлюзового отсека, и, по примеру своих товарищей, сбросил дыхательный аппарат (его можно сбросить только через голову), и рванул вверх. В пылу борьбы за жизнь потерял ориентир и ударился головой о днище подводной лодки, так как аппарат находился под ее корпусом. Водолазы подхватили его и вытолкнули через проем в обтекателе.
Когда на подводной лодке услышали крик водолаза что открывается входной люк аппарата — на какое то мгновенье наступила гробовая тишина. Все были ошарашены: как, почему, без разрешения, без команды и соответствующей подготовки.
Если бы подводная лодка была бы на ходу, помощи ждать не откуда, водолазов около аппарата, естественно, не было бы.
Их снесло бы течением прямо под винты и шансы на спасение были бы минимальные. В это время как раз и было принято решение поднять водолазов на борт, дать ход, чтобы поставить лодку носом к волне, исключив при этом качку и удары аппарата о корпус и попробовать еще раз произвести втягивание аппарата.

И в этот раз судьба была благосклонна к экипажу глубоководного аппарата.

Опомнившись, быстро на палубу было отправлено несколько человек для страховки, дали команду водолазам оставаться у аппарата и оказывать всю возможную помощь экипажу. Стали срочно готовить вторую пару водолазов из наиболее подготовленных гидронавтов. Ожидать можно было любых последствий.
Через некоторое время в нескольких метрах от подводной лодки, из под воды, «вылетает» наглотавшийся воды, с кажется вылезающими из орбит от напряжения глазами командир, взмахнул руками и обессиленный медленно стал уходить под воду. С борта подводной лодки, обмотанный страховочным концом, к нему бросается дежуривший на палубе гидронавт с другого экипажа, подхватывает его и подтягивает к борту. Не успели вытащить его на палубу, как на поверхности появляется борт-оператор. Мало что соображая, хватая открытым ртом воздух, он из последних сил шевелил руками, пытался что то крикнуть. В воду бросается другой гидронавт, подхватывает его и благополучно доставляет на борт. Прошло несколько минут, казавшиеся вечностью, когда на поверхности появился борт-инженер. Находясь в шоке, с окровавленной головой, но не теряя чувства юмора, он приветственно помахал всем рукой.

Весь экипаж глубоководного аппарата был благополучно поднят на борт подводной лодки. Переодет, обогрет, накормлен и напоен, пытался принять участие в дальнейшей судьбе аппарата. Но его судьба была уже предрешена. Постепенно наполняясь водой, корма опускалась все ниже и ниже, аппарат стал все быстрее скользить из обтекателя и исчез в глубине. Раздался щелчок, оборвался кабель-трос и все... С тяжелым сердцем мы следили за происходящим. Верой и правдой он служил нам много лет. Он был нашей жизнью, нашим домом, с ним мы делили и радость и горе. Прощай! На океанской глубине тебя никто не потревожит.

Эта и другие нештатные ситуации не сломили дух гидронавтов. Костяк экипажей как был, так и остался, никто не бросил эту опасную но нужную работу.

[-Asket-]

ГИДРОНАВТЫ
Герой Советского Союза, капитан 1 ранга Юрий Семёнович Коваленко
Морской сборник 2007, №8 (окончание)

Об океане мы знаем очень мало. Это, без преувеличения, наименее изученная часть земного шара. Много тайн скрывается в его глубинах. Недаром большинство мифов и легенд связано с океаном.
Недаром эликсир вечной жизни и вечной молодости, которым пользовались божественные создания, по древним преданиям, находится в океане. Не даром весь подводный флот земного шара гонялся по всему океану за источниками непонятных звуков неизвестного происхождения, в определенных кругах называемых «квакерами». Мы считали, что это козни Америки, они считали, что наши. Было много версий, но ни одна из них доказательств не имела. Это явление, как и много других, до настоящего времени осталось покрыто тайной. Каждое погружение на дно океана приносило все новые и новые неожиданности и открытия. Некоторые из них не поддаются логическому осмыслению.
 
Очередной, ничем особо не примечательный поход в район Бермудского треугольника в поисках «Атлантиды». Погода прекрасная, настроение приподнятое, идет последнее погружение и — домой. Возвращение домой для моряка всегда праздник. Воображение рисует самые радужные, в том числе и тщательно скрываемые картинки. Несколько месяцев в море, вдали от земли, от родных и близких вызывают в душе бурю эмоций. И все немножко расслабляются, на мгновение забывая, что они еще находятся в тысяче миль от дома, далеко в океане и, прежде чем корабль ошвартуется у родного причала, многое может случится.

Возбуждение моряков на носителе каким-то образом передается и экипажу глубоководного аппарата. Состояние экипажа тоже романтическое, приподнятое. Осталось обследовать небольшой участок — и всё, конец работе. Уже приготовились к дальнейшей буксировке, как вдруг почувствовали странное поведение аппарата. Без видимых причин он дернулся и начал как бы покачиваться. Посмотрели в иллюминатор и обнаружили, что аппарат начал движение. Казалось бы, причин для беспокойства особых не было — вода из балластной цистерны откачана, аппарат всплыл над грунтом и готов к работе. Но что то странное было в этом движении — необъяснимое и необычное. Запросили носитель, начали ли они буксировку. С носителя сообщили, что идет подготовка, движения еще не начали. Поведение аппарата все больше и больше вызывало тревогу. Что происходит? Возможно, носитель понесло подводное течение? Но с каждой минутой это единственное, наиболее вероятное предположение стало таять. Объявлена повышенная готовность. Все заняли свои места и стали вести тщательное наблюдение за поведением аппарата. Скорость движения аппарата начала возрастать, периодически его отрывает от грунта, а это значит, что скорость превышает 2,5 узла. Через некоторое время — отрыв и полная потеря контакта с грунтом. С носителя докладывают что у них изменений нет. Это был последний доклад, связь по кабель-тросу прервалась.

После потери связи режим движения резко изменился. Скорость то резко увеличивалась, то уменьшалась, дифферент достигал 30-40 градусов, меняясь с кормы на нос. При дифференте на корму в аппарат полилась вода из шлюзового отсека. Появилась опасность короткого замыкания. Экипаж быстро накрыл носовые элементы аккумуляторной батареи полиэтиленовой пленкой. Аппарат продолжал двигаться как бы рывками. Включили звукоподводную связь. Доложили обстановку на носитель.
В это время матрос, обслуживающий спуско-подъемное устройство подводной лодки-носителя, доложил о падении натяжения кабель-троса практически до нуля. Провели пару тестов и стало ясно — кабель-трос оборван. Это явление крайне редкое, поэтому на подводной лодке сразу же объявлена аварийная тревога. Весь экипаж занял свои штатные места. Дана команда прослушать горизонт всеми имеемыми на корабле гидроакустическими средствами. Включили звукоподводную связь. Когда экипаж аппарата доложил, что аппарат продолжает хаотическое движение в сторону больших глубин, превышавших допустимую для глубоководного аппарата, после быстрого обмена мнениями дали команду обрезать кабель-трос и произвести аварийное всплытие.

Получив команду на аварийное всплытие, экипаж быстро приготовил аппарат, и бортинженер с помощью специального режущего устройства перерезал кабель-трос. Аппарат слегка дернулся и наступила тишина, только стрелка глубиномера сдвинулась с места и начала медленное движение вверх, показывая уменьшение глубины. Глубоководный аппарат начал всплывать с большой глубины на поверхность океана. Одно то, что всплытие аварийное, уже накладывает отпечаток на внутреннее состояние экипажа. Хотя внешне никто не показывал своей тревоги, но внутреннее состояние было далеко от идеального. Во-первых, что ожидает их там, наверху? Штормовое море или штиль? Найдут их или не найдут? Как пройдет аварийный выход из аппарата? Море вопросов, пока ни одного ответа. Волноваться причин было достаточно — до настоящего времени, ни один аварийный выход не прошел без эксцессов. Каждый раз экипаж был на грани...

Обшарив весь горизонт гидроакустическими средствами и не обнаружив ничего подозрительного, подводная лодка-носитель всплыла в надводное положение. На этот раз судьба была благосклонна к ним, океан на удивление спокоен. Светло, тепло, и лишь незначительная зыбь ласково покачивает корабль. Как-то не хотелось верить, что в глубине океана может разыграться трагедия. На мостик вызвали самых опытных и «глазастых» моряков. Напряженно вглядываясь в даль, десятки глаз обшаривали океан в надежде первым обнаружить всплывший глубоководный аппарат. Приз — спасение экипажа и десять суток отпуска! И вот уже один кричит: «Вот он, вот он!». Подводная лодка тяжело разворачивается в указанную сторону, все имеемые на мостике бинокли обследуют предполагаемое место всплытия. Но тут доклад из центрального поста, поддерживающего связь с аппаратом по звуко-подводной связи — аппарат находится на глубине 600 метров, ориентировочное время всплытия через 10-15 минут. И так несколько раз. Желание найти аппарат как можно быстрее было слишком большим. Когда аппарат наконец-то всплыл на поверхность, поиск его, даже при идеальном состоянии поверхности океана-занял более 30 минут. Надводная часть аппарата при всплытии возвышается над водной поверхностью всего на несколько десятков сантиметров, а аварийный проблесковый огонь, установленный на аппарате, в солнечный день практически не виден.

После обнаружения аварийно всплывшего глубоководного аппарата подводная лодка подошла к нему, пришвартовала его к борту и началась подготовка к аварийному выходу экипажа. Обеспечением занимались в основном гидронавты других экипажей, как наиболее подготовленные водолазы и лучше всех знающие конструктивные особенности аппарата. Просчитали все возможные варианты развития ситуации, приняли все возможные меры для исключения любых неожиданностей.

Тут вмешалась «матросская» смекалка. Учитывая, что входной люк аппарата находится ниже ватерлинии (под водой), при аварийном выходе даже в этих, казалось бы, идеальных условиях, могли иметь место непредсказуемые последствия. Чтобы свести риск до минимума, используя спокойное состояние океана, решили зацепить тросами аппарат за нижнюю раму, намотать их на носовой шпиль (шпиль — это мощная лебедка, находящаяся на палубе корабля, которая применяется в основном при швартовке), и, используя всю его мощь, попытаться задрать нос аппарата так, чтобы входной люк оказался над водой. При успешном осуществлении этой идеи экипаж аварийного аппарата сможет выйти из аппарата, без водолазного снаряжения.
Оставался вопрос — хватит ли мощности шпиля?
Осуществление этой идеи также легло в основном на плечи гидронавтов. Два человека прыгнули с борта подводной лодки в воду. Им подали два пеньковых троса. Нырнув, они привязали их к раме аппарата. Другой конец намотали на барабан шпиля и стали потихоньку выбирать слабину. Натянулись троса, загудел привод шпиля от нагрузки, нос аппарата стал медленно появляться из воды. Вот появился верхний срез входного люка. Скрипит рама по корпусу подводной лодки, уже половина люка над водой. Еще немного, еще чуть-чуть, осталось сантиметров 15, двигатель шпиля гудит на предельной нагрузке, но подъем аппарата прекратился. Снова за борт прыгают два человека и привязывают еще два каната. На каждом канате повисло по 5-6 человек, сколько могли уместиться на узкой палубе подводной лодки. Работает на пределе электродвигатель шпиля, рывками, по команде моряки пытаются помочь электродвигателю приподнять нос. И настойчивость людей вознаграждается, два — три сильных рывка и люк вышел из воды. Закрепили троса, расставили людей и дали команду экипажу покинуть аппарат. Через какое то непродолжительное время входной люк аппарата стал приоткрываться, страховочная команда тут же подхватила его, открыла и поставила на стопора. Экипаж аппарата уставший но счастливый, перешел на борт подводной лодки. На этот раз удалось избежать аварийного выхода через шлюзовую камеру.
Входной люк аппарата задраили, аппарат опустили на воду, взяли на буксир и пошли домой. Все закончилось благополучно.

Анализ происшедшего завел всех в тупик. Гидроакустическая аппаратура не показала наличия вблизи подводной лодки ни металлических, ни шумящих предметов (объектов). Значит, случайный зацеп за кабель-трос проходившей мимо чужой подводной лодки отпадает. На таком расстоянии даже глухой услышал бы шум винтов. Что же тогда? Какая-нибудь глубоководная рептилия? Но создать усилие более 7 тонн, чтобы разорвать кабель-трос, под силу только монстру. Значит, монстр? Захватил, оборвал и потащил... Одним словом, дальше все предположения на уровне фантастики Жюль Верна.

Но гидронавты люди реально мыслящие, догадки строить больше не стали, приняли решение еще раз потревожить «неизвестное создание» (обследовать океанское дно, встретившее нас не совсем доброжелательно). Заказали усиленный кабель-трос с разрывным усилием более 10 тонн, усилили насосную станцию спуско-подъемного устройства, сделали ряд других усовершенствований и приготовились к повторному походу в загадочный район.
В назначенное время глубоководный комплекс занял определенное планом место в «злосчастном» районе. Загрузили в аппарат все необходимое, в том числе фото- и кино-аппаратуру, проверили тысячи других мелочей, от которых, в буквальном смысле, зависит жизнь экипажа в этом крохотном островке живой атмосферы в пучине океана.

Экипаж занял свои места в глубоководном аппарате и началось очередное погружение на дно океана. Приглушен свет в аппарате, мягко светится экран гидролокатора и эхолота. Идут спокойные доклады с носителя о сотнях метров вытравленного кабель-троса. За стеклом иллюминатора опять эта феерическая картинка. Цветные цепочки и ромбики, спирали, парашютики и множество других форм и цветов исполняют свой замысловатый танец... Океан, как большая кастрюля с бульоном, полон различных существ, он живой и огромный. Теплое море, оно и в Африке теплое. И весь живой мир, окружающий тебя, тоже какой-то теплый. И краски теплые, и движения более энергичные и, кажется, даже игривые. Скоро встреча с дном. Что там будет ровная песчаная гладь с барханами из многолетних наслоений ила, отдельные камни, размерами больше нашего аппарата, или просто «маленькое» препятствие в виде «Кавказских гор»?

Вдруг равномерный гул приборов нарушил еле уловимый посторонний шорох. Остановили погружение. Всем экипажем стали искать источник шума. Быстро определили наиболее вероятный район. Поскольку видимых причин не было, сняли деревянный настил. И сразу же увидели воду. Воды было пока не много, тем не менее маленькой струйкой она сочилась из сальникового уплотнения лебедки гайдропа. Сальниковое уплотнение мудрыми конструкторами выполнено так, что по мере погружения забортным давлением оно все сильнее сжимается, а поскольку все отверстия на аппарате сделаны конусом в внутрь, то и автоматически еще более уплотняется. Глубина 1850 метров. Доложили на носитель. Приняли решение всплывать, а в процессе всплытия наблюдать за течью. На глубине 400 метров поступление воды прекратилось. Поскольку изнутри аппарата поджать уплотнение невозможно, посовещавшись, решили произвести повторную попытку. В нашей практике были случаи, когда неудачно собранное сальниковое уплотнение после нескольких попыток «раскачать» его, становилось на место (правда, это происходило в доке). Конечно, этого делать нельзя, но учли большой опыт экипажа и их настойчивую просьбу. Уж очень не хотелось возвращаться, не выполнив задачу. Да и гидронавты никогда не имели при себе белого флага.
Приготовили аппарат к аварийному всплытию, закрепили все по штормовому, проверили водолазные аппараты, убрали всю воду и освободили место в районе сальника для наблюдения за ним. Доложили о готовности на носитель и начали медленное погружение. Первые 10 метров — все в норме, 100 метров — все в норме, 200, 300, 600 и вдруг показалась первая капля воды. Застопорили травление кабель-троса. Но капля постепенно превращалась в маленькую струйку, струйка в фонтанчик, фонтанчик все выше и выше. Дали команду на носитель выбирать кабель-трос с максимально возможной скоростью. Заработала лебедка, аппарат дернулся и пошел наверх. Борт-инженер стал у резака, готовый перерезать кабель-трос, если вода не прекратит поступление внутрь аппарата, а скорости подъема с помощью спуско-подъёмного устройства носителя будет недостаточно. Борт-оператор приготовился сбросить твердый балласт, а командир — оставшиеся сбрасываемые навесные устройства. На глубине 700 метров поступление воды заметно уменьшилось. Появилась надежда на благополучный исход. Полностью все затихло лишь на глубине 150 метров. Аппарат благополучно состыковался с носителем, экипаж перешел на борт и после обсуждения сложившейся ситуации приняли решение возвращаться в базу. Восстановить сальниковое уплотнение без дока невозможно.

Вернувшись в базу, не теряя времени, поставили носитель в док (тем более, что нас уже ждали). Рабочая бригада, чувствуя свою вину, буквально набросилась на аппарат и в течение нескольких дней обревизовала все сальниковые уплотнения и устранила появившиеся другие недостатки, хотя и не столь существенные. Не прошло и двух недель, как глубоководный комплекс снова вышел в море.

Третья попытка. Какая она будет? Внешне все спокойно, но только внешне.
Приготовились к погружению, все по плану. Экипаж занял свои, согласно расписанию, места, начали погружение. Все как всегда — буйство красок за иллюминатором и ровный убаюкивающий шум работающей аппаратуры внутри. Глубиномер отсчитывает очередную сотню метров, а эхолот пытается зацепится за грунт. И вот мы на грунте, глубина больше 3000 метров. Температура в аппарате снизилась до 8 градусов, по металлическим внутренним шпангоутам обеих бортов заструились капли конденсата. Дно океана относительно ровное, песчаное. Встречаются небольшие каменные гряды, которые аппарат, легко покачиваясь, спокойно преодолевает. Попадаются небольшие «ямки» диаметром от 20 до 50 метров. Грунт очень похож на предыдущий, тот, где мы работали на последнем спуске и потерпели фиаско, но все равно какой-то не тот. По всей видимости, на последнем спуске, за трое подводных суток и последующего длительного поиска аппарата накопилась приличная ошибка и мы находимся где-то рядом. Тем не менее аппарат с упорством, достойным уважения, двигался к эпицентру предыдущих событий.
При всей видимости спокойного рельефа, он представлял сплошное коварство. Пока мы ныряли в очередную «ямку», теряли из виду обзор по курсу движения, что было очень и очень не хорошо. В такой, относительно спокойной, но напряженной обстановке прошли первые 10 часов поиска неизвестного.

И вдруг, выползая из очередной «ямки», перед иллюминатором возникли какие-то сети, троса, канаты, похожие на рыболовные снасти. Они были прямо на аппарате, хотя появились откуда-то из под него, послышался скребущий по душе скрежет металла. Команда «стоп буксировать» прозвучала практически мгновенно. Пока система «подводная лодка — аппарат» погасила инерцию и остановилась, прошло 5-7 минут. Оцениваем обстановку, по очереди пытаемся рассмотреть из всех 5 иллюминаторов аппарата, за что же мы зацепились. Пришли к мнению, что это брошенные рыболовные снасти. Более точно на данный момент сказать не могли. К настоящему времени у нас был определенный опыт освобождения аппарата из подобных зацепов. Поэтому особых волнений не было. Подводная лодка технически готова, подруливающие устройства в строю, можно начинать выведение аппарата из зацепа. Подводная лодка развернулась на месте на обратный курс и потихоньку начала движение. Этот случай оказался особым. Аппарат не слушался, так как зацеп произошел в районе верхнего участка. Что же там есть? Выступающая антенна звукоподводной связи, светильник проблескового огня, используемый при аварийном всплытии. Эти устройства при зацепе были наименее опасны, так как при большой нагрузке были бы разрушены, что давало возможность зацепившемуся тросу освободится и освободить аппарат. Наиболее опасным был бы зацеп за устройство аварийной буксировки и подъема аппарата, рассчитанный на подъем груза весом более 17 тонн. Сломать его или даже свернуть практически невозможно. Когда подводная лодка стала над аппаратом, слабина кабель-троса была выбрана и он вертикально уходил вниз, застопорили ход. Аппарат приготовили к подъему, закрепили всю тросовую проводку, лебедки поставили на стопора. Спуско-подъемное устройство носителя начало осторожно, с минимальной скоростью, выбирать кабель-трос. Начали подъем. Первые метры аппарат проходит относительно спокойно. За иллюминатором опускаются какие-то обрывки не то канатов, не то тросов. А может, и не обрывки. Учитывая ограниченную видимость, утверждать что-либо невозможно. Мы точно знали одно — если попали в краболовные снасти, то это беда, большая беда. Нам раньше приходилось с ними сталкиваться, поэтому изучили это устройство. 40 миллиметровый, очень прочный траловый трос, длинна которого иногда доходит до нескольких километров, на котором крепятся металлические корзины с приманкой для крабов. Но самое неприятное, что вся эта система прикреплена к донному стационарному грузу, представляющему из себя бетонный монолит весом в несколько тонн. Поднять его, да что там поднять, даже сдвинуть его наш аппарат при всей своей технической мощи не сможет. Через 20-25 метров на аппарате появился резкий дифферент на нос. Останавливаем подъем, дифферент постепенно отходит до нуля. Снова подъем и снова остановка. И так метр за метром отвоевываем у океана наши жизни.

Натяжение кабель-троса передается на спуско-подъемное устройство носителя. Ревет и звенит сигнализация предельных нагрузок. Перекрыты клапана аварийного перепуска гидравлики в насосной станции и, используя запредельные возможности, спуско-подъемное устройство все же тащит аппарат наверх. Над аппаратом еще более 1500 метров воды, над лодкой 100 метров, всплывать нельзя, наверху разразился очередной осенний шторм.
И так в течение 10 часов. Пять раз останавливали подъем из-за перегрева масла в системе гидравлики, все работает на пределе, другого выхода нет. На глубине 900 метров что-то срывается с верха аппарата и «улетает» на дно. Разглядеть, что именно, было невозможно из-за высокой скорости, но что-то напоминающее спутанную рыболовную сеть (похожую на сеть, которой ловили ихтиандра в фильме «Человек-амфибия»). Но это не принесло ожидаемого облегчения, основной трос продолжает цепко держать аппарат. И снова продолжает реветь на предельных нагрузках насосная станция, отвоевывая у океана еще несколько метров. Но океан не спешит расстаться с аппаратом без боя.

Остается всего 400 метров — и мы спасены! Но вдруг все остановилось, не выдержал перепускной клапан. Насосная станция ревет на холостых оборотах. Спуско-подъемное устройство под тяжестью аппарата и зацепившегося за него троса начало вращаться в обратную сторону, быстро отпуская аппарат опять на глубину, на дно океана. Погружение аппарата продолжалось в течение нескольких минут, пока полностью не зажали тормоз СПУ. Глубина увеличилась на несколько сот метров. Что делать, придется еще раз пройти и это. На носителе идет стахановская работа: ремонтируют систему гидравлики.
Через сорок минут все готово. И опять осторожно, чтобы не оборвать кабель-трос, единственную ниточку, связывающую корабль и аппарат, начали подъем. Так в борьбе проходит еще час, второй и вдруг резкий удар по корпусу. Аппарат мгновенно проворачивается на 180 градусов вокруг своей оси. Вылетает из своего самолетного кресла командир (ремни безопасности у нас не предусмотрены), борт-инженер, стоящий в это время на проходе, оказывается сначала на голове, а через мгновенье — на ногах. Аппарат сделал еще пару качаний градусов на 60-70 и успокоился. С носителя раздаются взволнованные крики: «Что случилось, что случилось?». Но первые минуты экипаж сам не понимает, что случилось. Пришли в себя и тут же увидели, что вся свежезаряженная аккумуляторная батарея на шинах соединений развалилась и упала в проход. Погас светильник в корме (как потом оказалось, его металлические крепления как бритвой срезал один из приборов, вылетевший из аппаратной стойки). Первая и главная задача: расшиновать батарею и поставить на место, пока нет короткого замыкания. Пожар — это 6-7 секунд жизни до создания смертельной концентрации СО в аппарате. У командира рассечена голова, из раны течет кровь, заливая лицо. Но некогда заниматься одной головой, надо спасать все остальные. Бросились приводить в порядок аккумуляторную батарею. Потом остановили кровь, а полноценная помощь была оказана уже на носителе. Судя по реакции на наши доклады, на носителе не очень верят, что мы описали «мертвую петлю» вокруг продольной оси. Вскоре они убедились в этом сами, когда после стыковки с носителем сменный экипаж потратил более 10 часов, чтобы привести аппарат в порядок.

По поведению аппарата предположили, что он свободен. Носитель начал тихонько выбирать кабель-трос и по натяжению убедились — все в норме. Дальше по плану — нормально состыковались и экипаж благополучно перешел на носитель.
Большую роль в благополучном исходе сыграли усиленные кабель-трос и насосная станция, а главное, как потом оказалось при осмотре, что трос зацепился за металлический обтекатель антенны звукоподводной связи. Под большой нагрузкой он практически срезал его и тем самым соскользнул с аппарата.

Анализ предыдущих событий и настоящего говорил о том, что происходит что-то запредельное для понимания простого человеческого разума. Слишком много совпадений. Пришлось немного пофантазировать, и все события сразу приобретают какие-то реальные очертания. Похоже, мы слишком близко подобрались к чему то неизведанному — запретному, и нас попытались силой остановить. Второй раз какая-то неведомая сила еще раз предупредила, что-бы мы не лезли в чужую вотчину. А поскольку мы не послушались, в третий раз эта сила решила нас жестоко наказать...

Мистика? Скорее всего нет, но других объяснений, к сожалению, пока не находили.
После этого мы решили больше не испытывать судьбу и пошли работать в другой район, тем более, что дел и без этой мистики у нас хватало.
Через два года мы вернулись в этот район. На этот раз все прошло нормально, никаких неопознанных объектов и существ не встретили.
Океан еще раз доказал, что он не только наименее изученная, но и враждебная человеку среда.
На долю гидронавтов, продолжавших эксплуатировать привязные глубоководные аппараты, выпало еще немало других испытаний, которых хватило бы на десятки других жизней...

Но мы любили свою работу, мы любили свою Родину, мы были людьми той, другой страны, страны с другой системой, другой идеологией.
Да, мы гордились своей профессией защитника Отечества так, как гордились своими защитниками все народы во все времена. Так, как гордятся ими и сейчас во всех цивилизованных странах.
Офицер — это звучало гордо. Государство всеми имевшимися средствами поднимало престиж службы в армии. Служба в армии была почетна и необходима в любом уважающем себя государстве. Мы ходили только в военной форме. Советские люди относились к нам с уважением, а женщины с обожанием.
Мы были преданы своей Родине.
Мы готовы были летать как можно выше, мчатся как можно быстрее, погружаться как можно глубже.
Мы готовы были идти на любые лишения, рисковать ради нее своим здоровьем, а при необходимости даже жизнью.
Каждый из нас отлично понимал степень риска, но стремление выполнить поставленную задачу как можно лучше и вера в свою звезду заставляла нас вновь и вновь уходить на глубину и побеждать.

[chiahua]

Новый материал позволит дышать под водой
Кислород скоро можно будет получать всего лишь из нескольких кристаллов новейшего материала.
Ученые из Университета Южной Дании разработали материал, который способен поглощать, хранить и высвобождать большие объемы кислорода. Также его особенностью является способность поглощать и выделять кислород многократно без потери свойств, словно губка. Выделение кислорода происходит при небольшом нагреве материала, для чего можно использовать свет.

Ключевой компонент инновационного материала — кобальт. В зависимости от концентрации кислорода, температуры окружающей среды, атмосферного давления и других факторов вещество может абсорбировать кислород с разной скоростью — в течение нескольких секунд, минут, часов или дней. Это позволяет, например, создать многослойную маску, которая обеспечит человека кислородом из окружающего воздуха без необходимости использования дополнительного оборудования. Материал способен хранить в три раза больше кислорода, чем аквалангический кислородный баллон при том же объеме, но при этом способен вырабатывать кислород даже из воды.

http://www.popmech.ru/technologies/49067-novyy-material-pozvolit-dyshat-pod-vodoy/